Найо Марш - Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
— Извините нас, — сказал он.
Кертис проверил его рефлексы, приподнял веки и осмотрел язык Бризи.
— Вы немного не в форме, — заявил он, — но не вижу причины, по которой вы не смогли бы ответить на вопросы этих джентльменов. — Он взглянул на Фокса. — Он вполне способен воспринять обычное предупреждение.
Фокс подошел, взял стул и сел напротив Бризи, который дрожащим пальцем указывал на Элейна.
— Откуда такая идея, — сказал он, — повесить этого беднягу на меня? Зачем вам нужно беседовать со мной?
— Инспектор Фокс расследует случаи незаконной торговли наркотиками, — сказал Элейн. — Он хочет получить от вас кое-какие сведения.
Элейн отвернулся, и Фокс взялся за дело.
— Итак, мистер Беллер, — сказал он, — думаю, будет справедливым сообщить о том, что нам уже известно. Потеряем немного времени, согласны?
— Я ничего не могу сказать. Я ничего не знаю.
— Мы знаем, что вы попали в беду, — продолжал Фокс, — и пристрастились к одному из наркотиков. Вы ведь действительно зависимы от него?
— Все потому, что я слишком много работаю. Дайте мне отдых, и я брошу. Клянусь. Постепенно. Это нужно делать не сразу. Ведь я правильно говорю, док?
— Я полагаю, что так и есть, — спокойно говорил Фокс. — Это понятно. Теперь о добывании зелья. От надежного человека мы узнали, что убитый был поставщиком отравы. Хотите что-либо добавить к моему заявлению, мистер Беллер?
— Это вам старый трутень сказал? — спросил Бризи.
— Готов штаны прозакладывать — он. Или Сид. Сид знал. Сид их хранил для меня. Грязный большевик! Значит, Сид Скелтон?
Фокс сказал, что информация поступила из нескольких источников, и поинтересовался, каким образом лорд Пестерн узнал, что Ривера продает наркотики. Бризи ответил, что лорд Пестерн умеет разнюхать все что хочешь. И отказался вдаваться в подробности.
— Я так понимаю, — сказал Фокс, — что его светлость минувшим вечером пытался убедить вас отказаться от наркотиков.
— Он хотел уничтожить меня! — У Бризи внезапно началась истерика. — Именно так. Слушайте! Что бы там ни было, не позволяйте ему сделать это. Он ведь сумасшедший — и сделает. Честное слово, сумасшедший.
— Что он сделает?
— То, что сказал. Напишет обо мне в этот поганый листок.
— В «Гармонию»? — наудачу спросил Фокс. — Ее вы называете листком?
— Да. Он сказал, что узнал о ком-то — Боже, он пронюхал обо всем. Вы понимаете — о наркотиках. Будь он трижды проклят, — визжал Бризи, — он убьет меня. Убил Карлоса, и что мне теперь делать, где доставать? Все высматривают, шпионят, а я не знаю. Карлос мне ничего не говорил. Я не знаю.
— Ничего не говорил? — миролюбиво спрашивал Фокс. — Вот оно что! Не говорил, где их достает! Готов спорить, что он обдирал вас как липку, а?
— Бог мой, вы мне это говорите?
— И не обещал никакой скидки, если бы вы, к примеру, помогли ему со сбытом?
Бризи съежился в кресле.
— Ничего не знаю об этом. Ничего.
— Я хочу сказать, — развивал свою мысль Фокс, — возможности были, разве не так? Дамы или их партнеры, которые просят дирижера исполнить что-то специально для них. Записочка из рук в руки, чаевые или авансик, а поставка товара в следующий раз. Можно найти много возможностей. Мне странно, что он заставил вас подчиниться ему. Вы не обязаны ничего говорить, если не хотите, дело ваше. Мы переписали всех гостей ресторана в прошлый вечер и воспользуемся этими записями. Найдем людей, которым это нравилось, понимаете? Поэтому я ни на чем не настаиваю. Не беспокойтесь. Но мне пришла в голову мысль, что у вас с ним была некая договоренность. В благодарность за то, что вы могли…
— В благодарность! — Бризи пронзительно захохотал. — Вам кажется, что вы много знаете, — сказал он со значением и сделал судорожный вдох. Ему не хватало воздуха, и он начал обильно потеть. — Не знаю, что буду делать без Карлоса, — прошептал он. — Кто-нибудь должен помочь мне. Во всем виноват старый трутень. Он и его девица. Хоть бы затяжечку… — он обращался к доктору Кертису. — Не укол. Я знаю, что укол вы мне не сделаете. Крохотную затяжечку. По утрам я обхожусь без этого, но в порядке исключения, док, а? Док, вы не можете…
— Потерпите еще немного, — сказал доктор Кертис не без сочувствия. — Подождите. Пока вы еще в состоянии управлять собой. Потерпите.
Неожиданно Бризи с глупым видом зевнул так, что на две части разделилось его лицо, обнажились десны и обложенный язык. Потом потер руки и шею.
— У меня чувство, будто под кожей что-то копошится. Вроде червей, — капризно сказал он.
— Теперь насчет оружия, — сказал Фокс.
Бризи подался вперед, положил руки на колени, передразнивая Фокса.
— Насчет оружия? — кривляясь, переспросил он. — Продолжаете талдычить насчет оружия. Пришли, чтобы и дальше мучить меня. Чей это был револьвер? Чей это был треклятый зонтик? Чья была эта треклятая приемная дочь? Чья была эта треклятая выдумка? Убирайтесь! — Он откинулся на спинку кресла, часто и тяжело дыша. — Убирайтесь. У меня есть права. Убирайтесь.
— Почему бы нет? — согласился Фокс. — Мы предоставляем вас самому себе. Если только мистер Элейн…
— Нет, — отрезал Элейн.
У двери доктор Кертис обернулся.
— Кто ваш врач, Бризи? — спросил он.
— У меня нет врача, — прошептал Бризи. — У меня все в порядке. Все в порядке.
— Мы найдем кого-нибудь для вас.
— А вы не можете? Вы не можете стать моим врачом?
— Почему нет — могу, — ответил доктор Кертис.
— Пошли, — сказал Элейн, и дверь закрылась за ними.
5
С одной стороны, куда попала бомба, от проезда Матери семейства практически ничего не осталось, зато с другой — проезд представлял собой типичную для Сити узкую, пахнущую рекой очаровательную улочку со старинными зданиями по обеим сторонам и темными подъездами.
«Гармония» располагалась в высоком здании на углу, от которого проезд нырял с холма вниз, а вправо уходил тупик под названием «Шаги Странника». В этот солнечный воскресный день обе улочки были пустынны. Шаги Фокса и Элейна разносились, казалось, по всему проезду. Не дойдя до угла, инспекторы наткнулись на наблюдательный пост Найджела Батгейта под аркой, ведущей во двор пивовара.
— Во мне вы найдете человека, — сказал Найджел, — понимающего детективов с полуслова, и одновременно карманный путеводитель по Сити.
— Надеюсь, вы такой и есть. Чем порадуете?
— Его кабинет на первом этаже, окном выходит на эту улицу. Ближайший вход за углом. Если он там, дверь будет на запоре, а снаружи должна висеть записка «Занят». Он всегда запирается изнутри.
— Он там, — сказал Элейн.
— Откуда вам известно?
— За ним шел хвост. Наш человек сообщил о его появлении из телефона-автомата и вот-вот вернется на свое место.
— В верхней части улицы, если у него голова на плечах, — пробормотал Фокс. — Смотрите, сэр!
— Соблюдать тишину, — прошептал Элейн.
Найджел даже не пытался сопротивляться, оказавшись сначала в медвежьих объятиях Фокса, а потом в какой-то стенной нише, куда его запихнул Фокс. Элейн вжался в это же спасительное углубление древней стены.
— Вы кричите «мама», а я — «давай бумажник»! — шепнул Элейн. Кто-то быстро шел по проезду Матери семейства. Эхо шагов скакнуло под арку, когда мимо, залитый солнцем, прошел Эдуард Мэнкс.
Они, не шелохнувшись, стояли у темной стены и ясно слышали стук в дверь.
— Ваша ищейка, похоже, ошиблась, — с некоторым облегчением сказал Найджел. — За кем же тогда велась слежка? Очевидно, не за Мэнксом.
— Очевидно, — отозвался Элейн, и Фокс таинственно пробубнил что-то себе под нос.
— Чего мы ждем? — капризно спросил Найджел.
— Дадим ему пять минут, — сказал Элейн, — пусть усядется.
— Я иду вместе с вами?
— Хотите?
— Конечно. Хотя иногда накатывает желание, — сказал Найджел, — ничего не знать вообще.
— Там может оказаться не все так просто, — предположил Фокс.
— Весьма вероятно, — поддержал Элейн.
Воробьи суетились и ссорились на залитой солнцем улице, невесть откуда налетевший ветерок взвихрил пыль, где-то, невидимые, по забытому флагштоку хлопали провисшие растяжки.
— Нет ничего глупее, — сказал Фокс, — чем в воскресенье мотаться по Сити. Но в молодости я занимался этим шесть месяцев кряду. Вы спросите, какого черта мне здесь было нужно.
— Кошмарная загадка, — отозвался Элейн.
— Я брал сюда с собой «Полицейский устав» и старался вызубривать по шесть страниц в день. В те молодые деньки, — сказал Фокс, — во мне было много тщеславия.
Найджел взглянул на часы и закурил.
